Перчик Чили

Чили — государство, вытянувшееся вдоль западного побережья Южной Америки. Имеет границы с Перу, Боливией и Аргентиной. В Тихом океане Чили принадлежит несколько островов (Сала-и-Гомес, остров Пасхи), также страна претендует на часть территории Антарктиды.

• Государственный строй: президентская республика
• Глава государства: президент Себастьян Пиньера
• Столица: Сантьяго-де-Чили
• Население: 17,25 млн человек
• Государственный язык: испанский
• Главные праздники:

• Новый год — 1 января
• Страстная неделя — по церковному календарю
• Пасха — по церковному календарю
• День труда — 1 мая
• День морской славы — 21 мая
• Праздник тела Христова — по церковному календарю
• День святых Петра и Павла — 29 июня
• Успение Богоматери — 15 августа
• День примирения — первый понедельник сентября
• День независимости — 18 сентября
• День вооруженных сил — 19 сентября
• День нации (День Колумба) — 12 октября
• День всех святых — 1 ноября
• Праздник непорочного зачатия — 8 декабря
• Рождество — 25 декабря

• Валюта: чилийский песо (1 CLP = 0,06 руб.)
• Как добраться: европейские авиакомпании предлагают рейсы через города Германии, Франции, Великобритании, Испании и т. д.
• Виза: до 90 дней пребывания не нужна. Если собираетесь быть больше трех месяцев придется открыть визу.

Три«П»

Если вы любите сюрпризы, то в Чили вам понравится. Думая об этой стране, вы, скорее всего, представляете себе три «П»: природу, пингвинов и Пиночета. И без особого труда найдете здесь все три: гейзеры, солончаки, леса из колючих араукарий, растущие тут уже 200 миллионов лет, ледники, места, где пингвинов больше, чем людей, и демонстрации, которые устраивают матери, чьи дети пропали без вести при Пиночете.

Но при этом неожиданностей в Чили тоже хватает: середина зимы, на севере тепло, а на юге холодно; на карте города есть, а на самом деле они давно заброшены и стоят пустые. Пабло Неруду здесь помнят не рупором коммунизма, а лирическим бонвиваном, Сальвадор Альенде и Аугусто Пиночет выросли на соседних улицах среди шпаны портового города Вальпараисо. Чилийцы церемонны и заносчивы, что не соответствует представлениям о «теплых» латиносах, и называют себя южноамериканскими англичанами.

Целый остров — Чилоэ — изобилует полчищами ведьм, духов и русалок, которые ночью прилетают на свежие могилы и лакомятся погребенными. А в городке Пунта-Аренас, на кладбище с видом на Огненную Землю через Магелланов пролив, на могилах стоят православные кресты с сербскими фамилиями. В общем, Чили — страна парадоксов, только успевай замечать.

Звезда копьяпо

Землетрясение среди ночи выдергивает меня из объятий Морфея. В коридоре гостиницы хлопают двери, и босые пятки шелестят по каменному полу. Пока в тупом оцепенении сижу в постели, тряска прекращается. Только собаки лают так, как будто в каждый дом городка Копьяпо лезет по дюжине воров. За завтраком только и разговоров, что про ночной переполох. Сейсмически неискушенные в основной своей массе туристы тревожно помалкивают.

Чилийцы относятся к толчкам на порядок равнодушнее приезжих. «Иностранцы, как их учили, побежали к проему входной двери и давились там почем зря, — посмеивается усатый официант. — Пока штукатурка не начинает сыпаться, я особенно не беспокоюсь. Да и просыпаться из-за толчков перестал! Сплю спокойнее, чем при Пиночете».

Копьяпо — это такой нетуристский Крым без моря, который можно встряхнуть, разве что отдав его Аргентине. Все размеренно и провинциально. А ведь в 1832 году недалеко отсюда открыли третье по величине месторождение серебра в Южной Америке, здесь выпестовались династии чилийских серебряных магнатов, чьи особняки украшают улицу Аламеда — главный проспект столицы Чили. Серебро из Копьяпо доставляли на побережье по первой на континенте железной дороге. Немалая часть прочной древесины, завезенной для ее строительства аж из Калифорнии, ушла «на сторону», для возведения церквей и особняков, которые благодаря отличному качеству дерева пережили многочисленные землетрясения.

Но в 1875 году копи опустели, и звезда Копьяпо закатилась. Город обеднел и теперь существует за счет окрестных ферм, фруктовых садов и виноградников, да заезжих горняков, которые приезжают спустить заработанные на медных рудниках денежки и погулять в дискотеке «Эль Сотано» по дороге в аэропорт. Копьяпо еще, можно сказать, повезло: соседний горняцкий город Чаньярсильо остался только на карте.

Сегодня на главной площади Копьяпо, Пласа Прат, на скамейках под массивными перечными деревьями импозантные старики в наглаженных штанах играют в шахматы или просто сидят, глядя застывшим взором на прошедшую жизнь. По пути на автобусную станцию на ступеньках собора отдыхают обвешанные городскими товарами деревенские семьи. Дети на велосипедах и гоняющиеся за ними вокруг фонтана собаки оживляют сцену, а музыка 80-х озвучивает ее. Вечером на эстраде зажгутся гирлянды из лампочек, будут выступать знатные жители города и художественные коллективы, станут прогуливаться по кругу наряженные в яркую синтетику женщины, их скучающие мужья с заложенными за спину руками будут насвистывать популярные мелодии, а шахматных стариков на скамейках сменят влюбленные парочки.

Между тему Копъяпо большой туристский потенциал. В часе езды отсюда — немноголюдные песчаные пляжи Тихого океана. Здесь начинается величественная пустыня Атакама, которая изобилует городами-призраками на месте старых копей, гигантскими мистическими рисунками на склонах холмов, солончаками и вулканами.

В нескольких часах пути от Копьяпо — девственные Анды и второй по высоте вулкан в мире Охос-дель-Саладо (Соляной глаз, 6893 метра). Мы же прилетели в этот город из-за высокогорного озера Лагуна-Верде (Зеленое озеро) на границе с Аргентиной.

Как приготовить солончак?

Альваро, отрекомендованный администрацией гостиницы как «гид от бога», вызвался повозить нас по Андам на своем фургончике. Альваро был жгуче хорош собой, руль держал одним пальцем.

Когда едешь по пустыне, непросто найти приличное развлечение для глаз. При предметном дефиците скользишь взглядом по неровностям горизонта. Когда и они неразличимы, остаются краски. Обычно можно рассчитывать по крайней мере на две: небесную лазурь и пыльную желтизну земли. Их яркого сочетания хватает минут на двадцать. Ну от силы на час, если поездка только началась и душа живет предвкушением. Потом наступает цветовая конвергенция. И вот когда контраст темно-синего и светло-желтого уже перестал казаться высоким достижением природного дизайна, мы заехали на очередной перевал, я увидел солончаки и понял, что мы уже в Андах.

Как готовить солончаки: на высоте около 4 километров над уровнем моря берем воду, даем ей вымывать минералы из горных пород и испаряться в течение миллионов лет. Получаем покрывающий 90 квадратных километров 10-12-метровый слой соли.

Соляная корка слепит на солнце, как снег, и издали выглядит неизвестно как оказавшимся здесь кусочком Антарктиды, зажатым среди бурых и красных холмов. На тех из них, что повыше, белеют снежные шапки. Мы надеваем темные очки и идем между нагромождениями соляных скал — под ногами скрипит, как на морозе. Садимся в машину и едем по соляной дороге до гигантской лужи. Соль наступает, и воды становится все меньше. Посередине лужи ходят просоленные фламинго, которые гнездятся в Бразилии, Перу и Аргентине, а сюда прилетают подкормиться планктоном, хотя непонятно, как что-то может выжить в такой соленой воде. Альваро шутит, что фламинго наверняка знают, где тут наливают пиво: на тоненьких ножках, с толстеньким животиком и клювом на полголовы эти птицы больше похожи на завсегдатаев пивной, чем на символ тропической романтики.

Там, где время остановилось

Разреженный воздух и сухость делают свое дело, и приходится пить много воды. Солнце палит вовсю, но на высоте прохладно — обожженная кожа даст знать о себе позже. Виды заставляют думать о том, что миром все-таки правит единое эстетическое начало. Доползаем до отметки 4 тысячи метров и оказываемся перед «небольшим» вулканом — младшим братом Соляного глаза. От недостатка кислорода начинает шалить дыхание, хотя мы всего-то вышли из машины и залезли на гигантский пласт льда, перемешанного с песком и камнями, — остатки доисторических ледников, такая вечная мерзлота, вынесенная на поверхность. На продуваемых местах ветер и солнце вырубили изо льда целые поля острых шипов в человеческий рост. Между этими рядами гигантских «акульих зубов» можно ходить как по лабиринту. Если присесть, то видно только небо и бесконечные ледяные острия, вонзающиеся в его темную синеву.

«Будет еще лучше», — торопит нас Альваро, и мы опять едем сквозь ущелья и перевалы, мимо красных холмов, через бурые — к желтым. На склонах не растет ничего, и чем кормятся гуанако, стайка которых бросается врассыпную за поворотом, непонятно. Больше вокруг не видно ничего живого. Недалеко от дороги как доказательство иссушающей силы высокогорного воздуха застыли прекрасно сохранившиеся коровья и лошадиная туши. Как они здесь оказались?.. Наконец, блеснув малахитовым треугольником между склонами, за поразительно ровной прямоугольной скалой открывается перед нами озеро Лагуна-Верде. Над ним изрезанные заснеженными ущельями горы чередой света и тени отвечают бегу облаков. Озеро облака обходят стороной, и оно выглядит огромным изумрудом в золотисто-оранжевой оправе берегов. Ощущение иного пространства заставляет смотреть на воду не отрываясь. Суровая правда сурового ландшафта: в нем нет места человеку.

Вблизи вода теряет монохромностъ. Волны и камни мелководья превращают озеро из составной части великолепной картины в живую воду, которую хочется держать в ладонях. Она насыщена чутъли не всеми элементами менделеевской таблицы и благодаря им не превращается в лед.

Я раздеваюсь и бросаюсь в воду. Озеро всаживает ледяные шпоры в тело, тысячи игл пронзают меня. Сведенные руки и ноги не слушаются мозга, обезумевшего от миллионов сигналов о холоде от всех нервных окончаний.

Согреваюсь под одеялом. Потом мы играем в мяч, оказавшийся в фургоне у Альваро, и команда Копьяпо забивает гол Аргентине — мяч улетает в озеро и, подгоняемый ветром, уносится в сторону границы. Потом мы едим бутерброды, которые сделала для нас мать Альваро, и смотрим, как к тускнеющим в наступающих сумерках краскам неба и земли добавляется изумрудный цвет Зеленого озера. Ход времени выражается здесь лишь игрой красок тверди и воды. А на воду можно любоваться бесконечно: она постоянно в движении, и оттенки ее все время меняются. Альваро возил сюда многих — он знает, что мы будем как завороженные смотреть на нее до самой темноты.